Художник, музейный работник,
заслуженный деятель искусств Михаил Павлович Крошицкий родился 4 (17) ноября
1894 года в Севастополе «в семье рабочего котельщика морского завода, сына
матроса, участника Синопского боя и защиты Севастополя в 1854-1855 гг., дважды
Георгиевского кавалера», - писал в автобиографии М. П. Крошицкий. Детство
прошло в небольшом домике на Костомаровской улице.
С 1906 по 1913 год М. П. Крошицкий
учился в севастопольской гимназии. В 1915 году поступил на отделение живописи
Высшего художественного училища в Петрограде. Активно участвовал в
революционных событиях. В 1927-1929 гг. работал научным сотрудником
Севастопольской картинной галереи. В 1932 году Крошицкий уехал работать
заведующим графическим бюро местного издательства. Стал одним из инициаторов
создания и первым директором Воронежского областного музея изобразительных
искусств. С 1939 по 1958 гг. - директор Севастопольской картинной галереи.
Вернувшись в 1939 году с
семьей из Воронежа, (где Крошицкий жил некоторое время) в Севастополь, Михаил
Павлович возглавил Севастопольскую картинную галерею. Предыдущего директора
картинной галереи – художника и реставратора А. Г. Коренева постигла участь репрессированных
– он был отстранен от должности за «неправильное» происхождение и позже
расстрелян.
Два года Михаил Павлович
занимается галерейными делами, пишет картины, пока не наступает осень 1941
года. М. П. Крошицкий пытается добиться от руководства города решения об
эвакуации фондов картинной галереи. Это разрешение ему не дали и пригрозили
расстрелять как паникера. И тогда Михаил Павлович принимает решение, которое
могло стоить ему жизни… Ночами он бродит по городу, выискивая в разбомбленных
домах деревянные обломки, приносит их на работу и тайком сколачивает ящики,
куда упаковывает тысячу наиболее ценных картин. Таких ящиков получилось более
ста. Грузили и вывозили груз тоже тайно ночью – на руках не было ни разрешения
на эвакуацию, ни документов на груз. От центра города до Южной бухты машина
ехала три часа, севастопольцы знают, что это расстояние пешком можно пройти за
пол часа. Оказывается, всю дорогу Крошицкий шел впереди медленно едущей машины,
корректируя путь – в темноте ногами нащупывая выбоины на дороге, чтобы колесо
машины в них не попало, и не пострадали ящики.
Две холодные ноябрьские
недели Михаил Павлович жил на пристани, не отходя ни на шаг от ящиков с картинами.
Он просил командиров кораблей о помощи, он их уговаривал и ждал… ждал и
надеялся, что ему дадут разрешение на эвакуацию, он заберет свою жену с двумя
детьми и маму…
В ночь на 12 ноября 1941 года
дали место на военном транспорте и 15 минут на погрузку коллекции. Под
обстрелом матросы в спешке кидали груз в трюм, последние ящики забрасывали уже
на палубу отходящего корабля, несколько ящиков и личные вещи художника упали в
воду и утонули.
Через два дня судно,
отбившись от вражеской авиации, благополучно причалило в Батуми, где М. П.
Крошицкому удалось пристроить ящики в помещении православного храма. Здесь в
Грузии он получает телеграмму о гибели семьи. Только в 1943 году Михаил
Крошицкий узнает, что жена Нина Ивановна и дочь Оксана живы, (они понесли ему
на пристань еду, в это время в их дом попала бомба) погибли мать Крошицкого и
восьмимесячный сын.
 |
| Батуми. Храм. Рисунок М. Крошицкого (в этом храме Крошицкий держал ящики с картинами) |
С тяжелым грузом на душе
Михаил Павлович продолжает заботиться о коллекции. И тут ему поступает
предложение навсегда остаться в Батуми, и подарить городу картины. Крошицкий
отказался – картины принадлежат Севастополю. По сути, ни в Батуми, ни далее в
Тбилиси и в Баку в хаосе войны его груз был никому не нужен. Полгода мытарств и
безнадеги. Он опух от голода, заболел водянкой.
В начале лета 1942 года
повезло – каким-то образом получил зарплату и потратил ее на то, чтобы
перебраться через Каспийское море. Старался не оставлять груз без присмотра,
поскольку сразу возникала угроза от желающих поживиться. Нужны были три вагона,
чтобы разместить в них сто ящиков. Опять пришлось жить на станции и выпрашивать
эти вагоны. Наконец начальник станции дает Крошицкому вагоны, затем «…чтобы с
его станции убрался этот сумасшедший из Севастополя».
И снова дорога… В поезде была
печка, любой другой бы первым делом разжег огонь, но перепады температур вредны
картинам, значит огня не будет. В крыше одного из вагонов была дыра, куда
залетал снег. На очередной станции, Михаил Крошицкий залезает на крышу вагона,
закрыть чем-то дырку, в это время состав трогается… три часа, до следующей
остановки Михаил Павлович своим телом закрывает дыру в крыше.
Так и ехал в никуда – без
документов, денег, теплой одежды, еды. Его высаживали на полустанках,
выбрасывали его ящики, он жил в степи, его спасали незнакомые люди,
подкармливали. Иногда везло – отправляли экспонаты по «железке» дальше. За
дверью вагонов – мелькали Туркмения, Узбекистан, Таджикистан, Киргизия,
Казахстан, Алтайский край. Он просил, он требовал от местных властей принять
галерею на временное хранение, ему везде отказывали, и Крошицкий ехал дальше.
И казалось не было конца
испытаниям, и, похоже, счет его жизни шел уже на дни, пока в Ташкенте его не
снабдил карточками, деньгами, одеждой уполномоченный по делам культуры из Москвы
и посоветовал ехать в Томск.
 |
| на карте отмечен путь, который Крошицкий проехал за 13 месяцев |
Через 13 месяцев полного
одиночества, тяжелого бремени ответственности, проехав больше 11 тыс.
километров, 8 января 1943 года вагон с картинами прибыл на станцию Томск. В
Томске было 43 градуса мороза. Начали открывать вагоны и в одном из них
обнаружили обмороженного, полуживого Крошицкого. Как пишет сам Михаил Павлович:
«Полуживого меня извлекли из вагона
солдаты. Температура у меня была под 40, так как я захворал крупозным
воспалением легких и воспалением почек, руки и ноги были сильно обморожены».
Но Томск на самом деле оказался для галереи из Севастополя счастливым финалом.
Крошицкого тепло приняли томские художники, в том числе и давний знакомый,
эвакуированный из Харькова Михаил Щеглов. Коллекцию сначала сложили в спортивном
зале Дома офицеров, но, поскольку там было холодно, через полгода перенесли
через дорогу, в церковь бывшего архиерейского дома, занимаемого Томским
краеведческим музеем.
 |
| М.Крошицкий "Томск. Моя комната" 1943г. |
Едва подлечившись, Крошицкий
занялся реставрацией привезенных картин, часть из которых не выдержали жестокой
одиссеи: старинные краски стали сыпаться, появился грибок. Туда же в Томск были
эвакуированы картины из Ясной Поляны, принадлежавшие Льву Толстому. Крошицкий
помогал реставрировать и эти картины, отремонтировал коллекцию ружей писателя. Из
отчета в 1943–1944 годов: «Начата
реставрация картин (промывка, перетяжка). Реставрирована вся стильная мебель,
фарфор, картины – Крошицким, директором картинной галереи».
 |
| М. Крошицкий "Томск. Одиночество" 1943 г. |
Жизнь художника стала
налаживаться. В Воронеже нашлась семья – жена и дочь. Вскоре семья приехала в
Томск, а с 1944 года правительство страны установило Крошицкому персональный
оклад.
Неутомимая натура, он сразу окунулся
в кипучую деятельность: участвовал в выставках, читал лекции, исполнял заказы
воинских частей и товарищества «Художник», был избран замом председателя
Томского союза художников.
В 1945 году Крошицкий повез
картины домой в Крым, в Симферополь, так как Севастополь лежал в руинах. 1945
по 1956 годы Михаил Павлович Крошицкий руководил объединенной севастопольской и
симферопольской картинной галереей, находившейся в Симферополе. В 1956-м
организовал возвращение севастопольской коллекции в родной город. На посту
директора севастопольской галереи Михаил Павлович трудился до 1958 года.
27 ноября 1991 года Севастопольскому художественному музею было присвоено имя Михаила Павловича
Крошицкого.
Источники: записано со слов
сотрудника Севастопольского художественного музея Гончаровой Анастасии Игоревны
источник2
Комментариев нет:
Отправить комментарий